Президент Белоруссии велел активизировать поиски месторождений углеводородов в своей стране. «Нутром чую, что там у нас нефть есть», – заявляет Александр Лукашенко. И действительно, в свое время Белоруссия была в числе лидеров нефтедобычи. Зачем Лукашенко так много нефти и насколько велики шансы ее найти?
«Меня очень интересует и волнует проблема Припятского прогиба. Нутром чую, что там у нас нефть есть, которую мы еще не видим», – заявил президент Белоруссии несколько дней назад в ходе встречи с генеральным директором ПО «Белоруснефть» Александром Ляховым. Основной ее темой стало увеличение собственной добычи в стране, располагающей огромными мощностями для переработки нефти, но почти полностью зависящей от ее внешних поставок.
Для понимания этого дисбаланса достаточно привести всего два показателя. Совокупная мощность по первичной переработке двух белорусских НПЗ – Новополоцкого и Мозырского – составляет 24 млн тонн нефтяного сырья в год. Между тем собственная добыча на месторождениях Припятской нефтегазоносной впадины в последние годы находится на уровне 1,7 млн тонн.
Однако еще не так давно по историческим меркам Белоруссия – точнее, Белорусская ССР – могла претендовать на роль нефтяной державы второго-третьего эшелона. Первое промышленное месторождение нефти – Речицкое на юге Белоруссии – было открыто в 1964 году, а уже в 1975 году был установлен абсолютный рекорд по добыче нефти: чуть меньше 8 млн тонн. Сегодня, по данным последнего выпуска мирового энергетического ежегодника британской компании ВР, примерно такие годовые объемы добывают, к примеру, Экваториальная Гвинея и Южный Судан – далеко не последние страны на нефтяной карте мира.
Эти времена расцвета белорусской нефтяной отрасли и вспомнил на днях Александр Лукашенко. «Мы выкачали свою нефть, потому что ошибочно считали, что у нас море нефти в Беларуси», – посетовал он, но тут же предположил, что в недрах страны «что-то там есть, какое-то море, которое мы с вами еще не нашли». По мнению белорусского президента, достойным результатом поиска новых запасов нефти было бы нарастить добычу хотя бы до 3-3,5 млн тонн в год, то есть удвоить нынешние показатели.
При таком сценарии Белоруссия действительно станет заметной нефтедобывающей страной в европейском зачете. Для сравнения: Румыния, некогда бывшая нефтяной сверхдержавой, в прошлом году добыла 3,5 млн тонн нефти, а Италия с ее глобальной нефтегазовой компанией Eni – 5,4 млн тонн. Но есть ли в Белоруссии нефть, которую чует нутром ее президент?
Погоня за каплей в море
Главным достижением белорусских нефтяников в постсоветский период была стабилизация уровня добычи – с 1997 года он почти не снижается, хотя глубина падения в сравнении с советским пиком оказалась более чем четырехкратной. Однако примерно половина балансовых запасов белорусской нефти относится к трудноизвлекаемым, а их общий объем неуклонно снижается: в 2005 году он оценивался в 61 млн тонн, а спустя десять лет – уже в 47 млн тонн.
Причина падения запасов проста: отсутствие масштабных геологоразведочных работ, хотя ученые сомневаются, что в Белоруссии можно найти новую «большую нефть». «Надежда на открытие крупных месторождений нефти в Республике Беларусь невелика, а новые открываемые залежи нефти характеризуются незначительными запасами и их разработка малорентабельна или в настоящее время нерентабельна вовсе», – указывал в своей кандидатской диссертации исследователь Руслан Брайчук в 2011 году, когда баррель нефти стоил больше 100 долларов.
В конце прошлого года «Белоруснефть» решила восполнить постсоветский пробел в геологоразведке, начав исследования на юге Припятского прогиба, которые за пять лет должны охватить площадь около трех тысяч квадратных километров. До конца текущего года планировалось выполнить 3D-сейсморазведку, и если она даст положительный результат, то в 2023 году будет развернуто поисковое бурение.
Правда, объем извлекаемых запасов нефти в зоне, где впервые за много лет проходят исследования, совсем невелик – около 14 млн тонн, а бурить придется на приличную глубину. Как утверждал в прошлом декабре заместитель генерального директора «Белоруснефти» по геологии Петр Повжик, прогнозируемые месторождения легкой нефти залегают в пределах четырех километров.
Кроме того, белорусские нефтяники пытаются наращивать активы за пределами страны. Еще в 2006 году «Белоруснефть» начала работу в Венесуэле, где с тех пор было добыто более 9,4 млн тонн нефти, а в 2017 году дебютировала в Эквадоре в рамках контракта с госкомпанией Petroamazonas. Но в Венесуэле из-за кризиса в стране работу белорусских нефтяников пришлось перевести в удаленный режим, а в Эквадоре ожидаемые объемы добычи мизерны в сравнении с потребностями белорусских НПЗ. Как сообщал в 2018 году генеральный директор «Белоруснефти» Александр Ляхов, за 15 лет эквадорского проекта накопленная добыча составит лишь 1,5 млн тонн нефти; в 2017-2020 годах объем добычи составил 370 тыс. тонн.
Есть у Белоруссии и прямые интересы в российских недрах в лице «дочки» «Белоруснефти» – небольшой компании «Янгпур», которая в 2018 году на Известинском лицензионном участке в Ямало-Ненецком автономном округе добыла 193 тыс. тонн нефти. В конце прошлого года белорусское информагентство «БелТА» сообщало, что Александр Лукашенко получил во время телефонного разговора с Владимиром Путиным добро на приобретение еще одного актива в ЯНАО – компании «Пурнефть». Несколько дней назад стало известно, что до конца года она будет объединена с «Янгпуром», что позволит довести добычу нефти до 316 тыс. тонн.
Вполне возможно, что еще недавно у Александра Лукашенко имелись куда более амбициозные планы по поводу добычи в России.
В прошлом десятилетии российский бизнесмен родом из Белоруссии Алексей Хотин активно скупал небольшие нефтяные компании, формируя из них новый холдинг «Русь-Ойл». Согласно одной из версий, которая обсуждалась на нефтяном рынке, это делалось для обеспечения поставок в Белоруссию. Однако судьба начинания оказалась плачевной: после краха банка «Югра», владельцем которого также был Хотин, против него были возбуждены уголовные дела, а близкие к бизнесмену нефтяные компании погрязли в бесконечных судах.
Желаемое и действительное
Несмотря на желание Александра Лукашенко добиться роста добычи нефти, зависимость Белоруссии от поставок углеводородного сырья в обозримом будущем нисколько не снизится, констатирует независимый промышленный эксперт, кандидат экономических наук Леонид Хазанов. В России, напоминает он, Белоруссия закупает порядка 20 млн тонн нефти в год.
Что же касается Припятского прогиба, добавляет аналитик, несмотря на то, что за последние 70 лет в нем выявлено свыше 80 углеводородных месторождений, говорить о благоприятных перспективах для крупных объектов с легкими горно-геологическими условиями не приходится. Единственный остающийся вариант – разрабатывать месторождения в России, однако далеко не факт, что они обеспечат желаемый уровень добычи.
«Требования Лукашенко нарастить внутреннюю добычу нефти сродни задачам для белорусских посольств найти новые рынки сбыта для белорусских товаров.
Такие поручения даются каждый год, но не могут быть исполнены по объективным причинам», – добавляет экономический обозреватель портала «СОНАР-2050» Иван Лизан.
Даже обозначенный Лукашенко выход на 3-3,5 млн тонн нефти, по его мнению, выглядит задачей из области фантастики. Например, по итогам 2019 года белорусские нефтяники и геологи сработали в ноль: было открыто ровно столько запасов нефти, сколько нужно для поддержания добычи нефти на текущем уровне. Для серьезного наращивания добычи в Белоруссии нет пригодных для освоения при текущем уровне цен месторождений с достаточным дебитом, а для поддержания добычи на текущем уровне потребуется с каждым годом увеличивать расходы.
Нет возможностей довести добычу до уровня самообеспечения сырьем и на тех месторождениях, которые Белоруссия контролирует в России. Поэтому, считает Лизан, у Белоруссии с учетом американских санкций нет иного реального поставщика нефти, кроме России. И недавнее согласование «дорожных карт» по Союзному государству свидетельствует о том, что в Минске этот факт осознают.
По материалам: ВЗГЛЯД
