В конце января представителями Нацбанка и правительства Казахстана общественности было представлено заявление об основных направлениях казахстанской экономической политики на 2018 год. Согласно заявлению приоритетными направлениями должны стать:
- сохранение макроэкономической стабильности;
- обеспечение благоприятного бизнес-климата;
- развитие отраслей экономики, включая цифровую компоненту;
- развитие транспортно-логистической инфраструктуры.
Выбор данных направлений обусловлен тем, что Казахстан, по словам председателя Нацбанка РК Данияра Акишева, в наступившем году переходит от антикризисных мероприятий к траектории устойчивого развития и усилению драйверов роста на ближайшие годы.
Перспективы нарисованы заманчивые. Проблема лишь в том, что в Казахстане обычно между красивыми презентациями различных программ и их реализацией нередко лежит непреодолимая пропасть. Сумеет ли наступивший год сломить сложившийся стереотип?
Стабильная нестабильность
В лексиконе казахстанских чиновников слово «стабильность» – одно из наиболее часто употребляемых, поэтому неудивительно, что среди озвученных на заседании правительства направлений она идёт первым пунктом. Укрепление цен на энергоресурсы вкупе с запуском, наконец, Кашаганского месторождения вдохнули толику жизни в казахстанскую экономику, которая в прошлом году показала пусть небольшой, но рост. Но сказать, что этот рост как-то положительно повлиял на жизнь казахстанцев, затруднительно.
Например, по данным Halyk Finance Research, заработная плата в стране снижается третий год подряд, и аналитики предрекают её дальнейшее снижение и в наступившем году. Также рынок труда не растёт, а сокращается в среднем на 8 тысяч в год, достигнув к текущему моменту показателей 2013 года.
Также слово «стабильность» чиновники не упоминают в контексте цен и тарифов на коммунальные услуги. Последние, например, в 2017 году показали самый большой рост за последние пять лет.
Цены на продовольственные товары, согласно официальной статистике Министерства национальной экономики РК, за прошедший год увеличились на 6,5%, непродовольственные – на 8,9%, платные услуги – на 5,9%. При этом для отдельных категорий продуктов рост был ещё более значительным. Так, в декабре 2017 года по сравнению с аналогичным периодом 2016 года отмечено повышение цен на картофель на 28,7%, перец сладкий – 28,6%, лук репчатый – 28,2%, морковь – 19,3%. Превышен 10-процентный рост на молоко консервированное, масло сливочное, кондитерские изделия, сыр сычужный. Выросла также стоимость мяса: говядины – на 15,3%, баранины – 14,1%, конины – 9,8%.
Значительный рост цен отмечен на ГСМ, что во многом стало следствием топливного кризиса, поразившего республику в минувшем году. Дизельное топливо подорожало на 31,8%, а бензин – на 17,6%. Выросла стоимость и каменного угля, и сжиженного газа в баллонах.
В этом контексте прозвучавшие на заседании правительства слова министра национальной экономики Тимура Сулейменова о том, что «внимание правительства будет сфокусировано на недопущении необоснованного роста цен с устранением предпосылок для создания искусственного дефицита, ценового сговора и недобросовестной конкуренции», доверия у рядового казахстанца не вызывают.
Здесь вам не равнина, здесь климат иной
Рассказали на заседании правительства и как именно казахстанское государство планирует заботиться о бизнесе. «На законодательном уровне предусмотрено улучшение условий правового регулирования бизнеса и снижение барьеров развития предпринимательства. В текущем году планируется сократить 25 сфер контроля из 114 и три сферы надзора из 18, снизить общее количество проверок на 30% и сократить количество отчётности, предоставляемой бизнесом госорганам, на 30%», – рассказал Т. Сулейменов.
Всё это, разумеется, очень нужные и полезные инициативы, особенно, если они будут претворены в жизнь, ведь проблема уже назрела давно. Так, в ноябре прошлого года по этому поводу высказался сенатор Аскар Бейсенбаев: «Инвесторы приезжают в Казахстан, но большинство уезжает обратно, потому что встречаются с равнодушием чиновников, со всякого рода бюрократическими преградами и, опасаясь за свой капитал, отказываются здесь работать. Это для нас не только потеря инвестиций и упущенные выгоды, но и антиреклама. Есть случаи, когда инвесторы уходили в соседние страны».
Бюрократическая сторона бизнес-деятельности не является единственным сдерживающим фактором для местных предпринимателей и иностранных инвесторов в Казахстане. Главными препятствиями, ухудшающими бизнес-климат, по-прежнему являются коррупция, криминалитет, недостаточное обеспечение инфраструктурой и неэффективное государственное администрирование. Немалое число потенциальных бизнесменов и инвесторов отпугнуло от ведения бизнеса в Казахстане то, что на пространстве бывшего СССР обычно называют «крышеванием». Оплата бесконечных «откатов» и вероятность вообще потерять бизнес в результате того или иного вида рейдерского захвата, понятно, не являются стимулирующими факторами для развития бизнеса.
Стоит отметить, что за последние пару лет из Казахстана ушло уже несколько крупных инвесторов. Ушла американская компания AES Corporation, работавшая в сфере электроэнергетики, ушёл южнокорейский консорциум КС Kazakh B.V., отказалась работать норвежская Statoil.
Также и самый знаменитый экономический скандал в Казахстане – заморозка в The Bank of New York Mellon 22 млрд. долларов средств Национального фонда Казахстана по иску молдавского бизнесмена Анатолия Стати. По версии казахстанских властей, эта история несчастливая, потому что А. Стати оказался мошенником, без разрешения прокачивавшим нефть по магистральным трубопроводам страны и заработавшим на этом более 1 миллиарда долларов. По версии же самого бизнесмена, эта история оказалась для него несчастливой, потому что казахстанские власти произвели незаконный захват его инвестиций, отобрав у него недостроенный на берегу Каспийского моря газоперерабатывающий завод, контракты, счета и имущество. Окончательную точку в этой инвестиционной драме, вероятно, поставит суд.
И даже самые смелые на евразийском пространстве инвесторы – китайские – недовольны «медлительностью, беспринципностью, неэффективностью и малой результативностью казахстанских партнеров». «Мы часто сталкиваемся с тем, что с нами могут говорить об одном, а потом все переиграть. И так происходит раз за разом. О каком доверии в таких условиях может идти речь? – говорит генсек Союза китайских предпринимателей в РК Ху Хайсинь. – К тому же у вас любят много говорить, подолгу все обсуждать, но не слишком любят работать. Когда приходит время приступить к работе, ее постоянно откладывают под предлогом проведения новых переговоров – и так до бесконечности. В Китае мы не можем позволить себе такой роскоши. Ведь это влияет на эффективность и конечный результат».
Гладко было на бумаге…
Третье направление экономической политики республики на 2018 год звучит насколько красиво, настолько же и обобщённо. В самом деле, кто может возразить, что отрасли экономики (включая цифровую) надо развивать? Но проблема в том, что красивые слова остаются красивыми словами, а развиваются в Казахстане только добывающий сектор и связанные с ним отрасли обрабатывающей промышленности. И по итогам 2017 года не наблюдается никаких признаков того, что данный дисбаланс в экономике будет исправляться. Развитие же «цифровой компоненты», видимо, станет очередным пунктиком казахстанских властей, вроде «зелёной энергетики», о которой говорили несколько лет, пока готовилась выставка ЭКСПО, и забыли сразу же после её завершения.
Развитие же транспортно-логистической инфраструктуры – четвертое направление – лишь закрепит существующий в казахстанской экономике дисбаланс. И рост объёмов и скорости грузооборота никак не повлияет на его структуру, где по-прежнему на экспорт будет идти сырьё, а на импорт – готовая продукция, которая при других обстоятельствах могла бы успешно производиться в самом Казахстане.
