Недавнее выражение Ташкентом озабоченности в связи с нарушением прав узбекистанских трудовых мигрантов в РФ говорит скорее о тревоге в связи с возможным сокращением их численности, чем о стремлении обеспечить им правовую защиту.
Вопреки распространившимся в российском сегменте интернета сообщениям о том, что российский посол был вызван в МИД Узбекистана в связи с нарушениями прав узбекистанских трудовых мигрантов в РФ, официальные ресурсы о самом факте вызова и тем более о заявлении протестов или вручении нот ничего не сообщают. По информации узбекистанской стороны 2 мая заместитель главы МИД Б. Усманов провел встречу с российским послом О. Мальгиновым, в ходе которой обсуждались приоритетные направления сотрудничества, в том числе в сфере трудовой миграции. На этих переговорах узбекистанские дипломаты акцентировали внимание на нарушениях прав своих трудовых мигрантов в России. Кроме того, обсуждались и другие вопросы, связанные с трудовой миграцией, такие как языковая и профессиональная подготовка мигрантов к работе в РФ на территории самого Узбекистана, перенос в республику части разрешительных процедур и др.
То есть встреча была посвящена двусторонним отношениям и проблемам трудовой миграции в целом, а отнюдь не только нарушениям прав мигрантов в России. Тем не менее сам по себе факт озабоченности Ташкента, как, впрочем, и других среднеазиатских столиц перспективами трудовой миграции в Россию налицо. Но связана эта озабоченность скорее не с нарушением прав мигрантов, которые и ранее большой редкостью не были (как, впрочем, и преступления самих мигрантов в России). Главной причиной является возможное сокращение числа самих трудовых мигрантов, вызванное ужесточением миграционной политики России после «Крокуса», и грозящее в связи с этим снижение объема денежных переводов. При этом найти аналогичные российскому по емкости зарубежные рынки труда ни Узбекистану, ни другим странам Средней Азии, несмотря на все усилия дипломатов, пока не удается.
При этом в реальности сокращения объема иммиграции из Узбекистана в Россию пока не заметно. По данным Пограничной службы ФСБ, которые после закрытия миграционной статистики МВД остались единственным открытым статистическим источником данных о текущей внешней миграции, снижения въезда граждан Узбекистана в РФ не наблюдается. Если в 2021 г., когда еще действовали карантинные ограничения, введенные после начала эпидемии COVID-19, в Россию из Узбекистана въехали 1 млн 453,4 тыс. чел., то в 2022 г. – 2 млн 48,7 тыс., в 2023 г. – 3 млн 109,4 тыс., а в прошлом 2024 г. – 3 млн 360,4 тыс. чел. То есть, несмотря на ужесточение миграционного режима после теракта в «Крокус Сити Холле», общее число фактов пересечения границы РФ гражданами Узбекистана за прошлый год увеличилось на 8,1%. Даже в условиях отсутствия данных о выезде из России в Узбекистан (в системе ЕМИСС они отсутствуют) и невозможности вычисления миграционного баланса (сальдо миграции) говорить о сокращении иммиграции эта статистика не позволяет.
Причем число въезжающих из Узбекистана в Россию с целью работы за последний год увеличилось еще более значительно. Если в 2021 г. таких фактов насчитывалось 1 млн 74,7 тыс., то в 2022 г. - 1 млн 452,4 тыс., в 2023 г. - 1 млн 994,2 тыс., а в 2024 г. - 2 млн 183,3 тыс. То есть число фактов въезда трудовых мигрантов из Узбекистана в РФ за прошлый год увеличилось на 9,5%. В целом эти данные коррелируют с оценками МВД, озвученными 19 сентября прошлого года первым заместителем главы МВД РФ А. Горовым в интервью «Коммерсанту». По его словам, за январь-август 2024 г. из Узбекистана въехали 1 млн 880,5 тыс. чел., выехали 1 млн 512,9 тыс., а на территории РФ находились 1 млн 792,6 тыс. чел. Учитывая, что эти сведения были приведены за восемь месяцев 2024 г., они вполне согласуются с данными Погранслужбы ФСБ о въезде в РФ 2,2 млн узбекских трудовых мигрантов.
Вместе с тем следует признать, что обеспокоенность Ташкента по поводу возможного сокращения числа своих граждан, работающих в РФ, беспочвенной не является. Перед глазами у него опыт Таджикистана, который столкнулся с последствиями ужесточения миграционного режима в России вскоре после теракта в «Крокусе». Через месяц после его совершения граждане Таджикистана, стремившиеся въехать в РФ, столкнулись с пристальным досмотром на границе и запретом на въезд, который затронул главным образом мужчин молодого и среднего возраста. Правда, объем иммиграции в конечном итоге сократился не так уж значительно. Если в 2022 г. в РФ из Таджикистана въехали 1 млн 582,1 тыс. чел., то в 2023 г. – 2 млн 154 тыс., а в 2024 г. – 1 млн 701,5 тыс. Несмотря на то что общий объем иммиграции в прошлом году сократился по сравнению с 2023 г. на 21%, он оказался больше, чем в 2022 г.
Похожую динамику демонстрировала и трудовая иммиграция. В 2022 г. в Россию из Таджикистана с целью работы въехало 986, 7 тыс. чел., в 2023 г. – 1 млн 196 тыс. чел., а в 2024 г. – 1 млн. 44,7 тыс. То есть количество таджикских трудовых мигрантов, пересекших границу РФ, в прошлом году оказалось на 12,6% меньше, чем в 2023 г., но при этом на 5,9% больше, чем в 2022 г. Катастрофическими такие темпы сокращения трудовой миграции явно не выглядят, хотя у Душанбе они энтузиазма по понятным причинам не вызывают. Денежные переводы из России до сих пор являются для него главным источником поступления средств из-за рубежа, сопоставимым по объему с иностранными инвестициями. Причем Таджикистан оказался единственной страной региона, которая в прошлом году испытала падение трудовой миграции в РФ. Все остальные республики Средней Азии демонстрировали ее уверенный рост.
О возможном сокращении иммиграции в Россию свидетельствуют и активные действия МВД по борьбе с нелегалами, а также снижение долгосрочной иммиграции, подразумевающей, как правило, переселение на постоянное место жительства. В прошлом году МВД РФ в 2,2 раза увеличило количество внеплановых проверок работодателей, использующих труд мигрантов, и в полтора раза – число выдворенных из страны нарушителей миграционного законодательства (157 тыс.). На треть больше оказалось тех, кому был запрещен въезд в страну (267,2 тыс.), вдвое сократилось число выданных иностранцам разрешений на временное проживание (до 44,6 тыс.) и на 1/5 – видов на жительство (до 215 тыс.), что снижало возможности долгосрочной миграции в РФ, а значит – и объем денежных переводов, отправляемых на родину трудовыми мигрантами. Более того, в полтора раза снизилось количество получивших российское гражданство (до 209 тыс.), что ранее вызывало растущую тревогу экспертов в связи с угрозами формирования этнических анклавов.
Между тем для экономики Узбекистана денежные переводы играют огромную роль. В прошлом году, по данным Центробанка республики, их объем увеличился на 30%, достигнув 14,8 млрд долл. Для сравнения – объем прямых иностранных инвестиций в экономику Узбекистана по итогам 2024 г. составил 11,9 млрд долл. То есть сумма денежных переводов мигрантов, работающих за рубежом, оказалась на четверть выше, чем объем прямых иностранных инвестиций. Причем более 3/4 всех денежных переводов (11,5 млрд долл.) поступили в республику именно из России, которая для узбекских трудовых мигрантов является главным зарубежным рынком труда.
Попытки узбекистанских властей диверсифицировать направления внешней трудовой миграции особых успехов пока не принесли. Помимо России, единственным значимым зарубежным рынком труда является Южная Корея, где квота на трудоустройство граждан Узбекистана в прошлом году была увеличена до 100 тыс., а их число достигло 89,7 тыс. Еще 59,7 тыс. узбекистанцев в прошлом году получили виды на жительство в Турции. В 2023 г. 4,1 тыс. разрешений на въезд им выдала Британия и 31,8 тыс. – ЕС, причем лишь 9,4 тыс. из них предназначались для работы.
В этих условиях опасения Ташкента по поводу возможного сокращения числа своих трудовых мигрантов в России вполне понятны. Особенно на фоне запуска МВД РФ реестра контролируемых лиц, планов по созданию цифрового профиля и введению средств биометрического контроля мигрантов. К определенному сокращению и упорядочиванию потоков трудовой миграции из Средней Азии наведение порядка в этой сфере неизбежно приведет и подготовится к этому лучше заблаговременно.
