Турция официально сменила название региона Центральной Азии на «Туркестан». Министерство национального образования республики ввело новый термин в учебную программу для школ и вузов. Юсуф Текин, возглавляющий ведомство, пояснил, что решение принято «в целях обеспечения более прочного единства в тюркском мире». Также оно, по словам министра, «вписывается в общую политику по удалению из учебников топонимов с имперскими отголосками и смысловыми ассоциациями».
На первый взгляд, может показаться, что это особо ни на что не повлияет. Якобы это всего лишь название региона, и сами изменения касаются лишь турецкого языка и не выходят за границы этого ближневосточного государства. На самом деле географические наименования играют немаловажную роль в формировании мировоззрения людей. Топонимы не являются нейтральными обозначениями, а несут в себе исторические и культурные смыслы. Через язык, помимо прочего, закрепляется право на пространство.
Пятый – лишний?
Если слова Анкары по поводу «тюркского единства» еще можно понять в отношении к тюркским государствам региона – Казахстану, Киргизии, Туркменистану и Узбекистану, то по поводу Таджикистана возникают вопросы. Население республики – не тюркского, а иранского происхождения, однако Анкара все равно включает РТ в «Туркестан», игнорируя этот факт.
Таджики считаются одним из древнейших народов Центральной Азии. Формирование их этнической общности произошло около четырёх тысяч лет назад, хотя её истоки относят ещё к эпохе неолита, начавшейся в VII тысячелетии до нашей эры. В те далёкие времена земли современного Таджикистана населяли саки и массагеты. Со временем туда начали переселяться дравиды из Южной Азии, которые постепенно вытесняли местные племена к северу. Ушедшие с этих территорий в дальнейшем стали предками финно-угорских этносов, а оставшиеся на месте смешались с прибывшими. Тогда‑то и началась история таджиков как этноса.
Именно с предками таджиков – племенами саков и массагетов связано и первое название Центрально-Азиатского региона – Туран. В древних иранских источниках оно означало «страну туров» – ираноязычных племен, населявших Центральную Азию.
Карта Турана и Ирана. Германия, 1843 г.
История же тюрков в Центральной Азии началась с формирования могущественного Тюркского каганата лишь в VI веке нашей эры. Позже их численность в разы превысила ираноязычный этнос и стала доминирующей в регионе.
Неудивительно, что в Таджикистане уже не первый год выражают недовольство как использованием в Турции термина «Туркестан» для обозначения всей Центральной Азии, так и иными экспансионистскими проектами Анкары. Все эти инициативы по возвеличиванию тюркского мира в регионе и игнорированию иранского народа направлены на повышение влияния Турции, не более.
«Пантюркизм, идея создания «Большого Турана», единого моноэтнического государственного образования, всплывает с давних времён, и у неё находятся последователи. И сегодня кое-кто ездит в Турцию на мероприятия, на которых расписывают все прелести этого проекта. Только вот нужно быть глупцом, чтобы даже касаться этой деструктивной деятельности», – считает представитель таджикской диаспоры.
Руководство Таджикистана не делает резких критических высказываний по данному поводу. Республика находится в партнерских отношениях с соседями и участвует в ряде важных международных проектах с другими странами региона. Однако стремление защитить национальные интересы от тюркской экспансии там регулярно проявляется. Так, на протяжении последних лет власти Таджикистана проводят политику переименования городов, районов и кишлаков, изначально носивших тюркские названия. Изменения затрагивают даже географические объекты с многовековой историей. Вместо них массово вводятся топонимы с нейтральными названиями на таджикском языке, вроде Гулистон, Бустон и схожие с ними, что в переводе на русский язык означает «цветущий край». Кроме того, около десяти лет назад в стране на официальном уровне был введён запрет на присвоение новорождённым имён с тюркскими суффиксами «кул» и «хон».
Однако данная ситуация вовсе не означает, что Турция игнорирует Таджикистан в своих проектах. Анкара очень давно активно развивает свои позиции в стране, опираясь на религиозную схожесть: таджики, как и турки, являются мусульманами-суннитами, в то время как их этнолингвистически близкие соседи – персы исповедуют шиитский ислам. Турецкая сторона использует этот фактор, например, открывая в Таджикистане учебные заведения, ориентированные на религиозное и культурное сближение. В 2009 году в крупных городах страны начала работать сеть турецких лицеев «Шалола» и «Измир».
Кроме того, тысячи таджикских студентов получили образование в Турции. В Душанбе долгое время функционировали таджикско-турецкие лицеи, в которых обучались студенты преимущественно из высших слоев таджикского общества. Образование в этих учебных заведениях было направлено на популяризацию пантюркистских идей, что способствовало формированию в стране сети людей, разделяющих турецкие культурные и политические ценности.
Такая ситуация привела к тому, что влияние Турции здесь в последнее десятилетие значительно возросло. Это делает Таджикистан наглядным примером того, как пантюркизм влияет на культуру, изначально не имеющую тюркского происхождения.
Душанбе еще в 2015 году все-таки закрыл турецкие учебные заведения на территории республики. Но «свято место пусто не бывает», и в последнее десятилетие Анкара оказывает свое влияние на Таджикистан путем реализации проектов Турецкого агентства по сотрудничеству и координации. Эта организация занимает центральное место в системе «мягкой силы» и «народной дипломатии» Анкары и активничает в основном в тюркских странах. Что касается Таджикистана, агентство занимается среди прочего поддержкой молодых кадров в области цифровых технологий и организует социально-гуманитарные проекты для уязвимых слоев населения.
На первый взгляд, это важно для улучшения социально-экономического положения в Таджикистане. Однако эта организация также активно способствует продвижению внешней политики Анкары за рубежом, реализуя долгосрочные проекты, а сама Турция использует её как основной инструмент для продвижения своих интересов.
«Мягкая», но колючая сила
Сегодня мир находится в стадии глобального переустройства, и решение турецких властей официально переименовать Центральную Азию в Туркестан не выглядит чем-то необычным. Мировые и крупные региональные игроки заявляют о собственных правах на влияние на исторически и культурно близкие регионы.
Абсолютно такое же значение имеет, например, переименование Дональдом Трампом Мексиканского залива в залив Америки. «Эти изменения подтверждают стремление страны сохранить исключительное наследие США и обеспечить будущим поколениям американцев возможность чтить память героев и исторические ценности», – говорится в пресс-релизе американского МВД.
А президент Филиппин Бенигно Акино еще в 2012 году подписал указ, согласно которому лежащее к западу от страны Южно‑Китайское море официально переименовывается в Западно‑Филиппинское.
В Польше политики все чаще говорят о «возрождении» Речи Посполитой, в Литве же заскучали по былым временам Великого княжества Литовского.
Однако переименование Центральной Азии в Туркестан выделяется на общем фоне тем, что является продолжением пантюркистской экспансии Анкары. Происходящие процессы нарушают баланс сил в регионе, который исторически является наиболее близким к России. Именно под влиянием Москвы была реализована государственность всех центральноазиатских стран, к тому же этот процесс был без националистического уклона – правом на самоопределение воспользовались как тюркские народы, так и ираноязычные таджики.
Пантюркизм же направлен на то, чтобы вытеснить Россию из региона и сделать «Туркестан» главным образом сферой турецкого влияния, обосновав это этнической и религиозной близостью.
Для России эта идеология опасна тем, что противопоставляет тюркские народы русским. Она рассматривает периоды Российской империи и Советского Союза как «оккупацию», следовательно, идейно обосновывает необходимость бороться против русского языка в странах ЦА, избавляться от общего с Россией культурного и исторического наследия. А за этим неизбежно потянется шлейф всех остальных «прелестей» – проблем и скандалов с Москвой в политической и экономической сферах. И как итог – построение национальных идей на враждебности к России, как было реализовано на Украине.
Обязательно стоит принимать во внимание и тот факт, что эта радикальная идеология не останавливается только на Центральной Азии – экспансия может быть направлена и внутрь России. Пантюркисты видят частью своей цивилизации также Татарстан, Башкирию, Чувашию, Якутию. И если бы Россия не защищала свои национальные интересы в информационном пространстве и была открыта для работы иноагентов разных мастей, Турция и Запад совместно вели бы работу по пропаганде сепаратистских настроений в указанных регионах.
Эта идеология представляет реальную угрозу национальным интересам и национальной безопасности России. Но если существуют конкретные инструменты для ликвидации ее внутри страны, пресекая информационные диверсии, то гораздо сложнее вопрос, что можно противопоставить влиянию пантюркизма у наших ближайших соседей.
С учетом традиций и политической культуры стран региона наибольшего успеха в борьбе с опасной идеологией можно достичь в том случае, если она будет исходить от тамошних элит. Не только в Таджикистане, но и в других странах региона было бы полезно уяснить, что пантюркизм предполагает формирование наднациональной (антинациональной) идентичности у населения и элит, что даст Анкаре, как неформальному лидеру тюркского мира, «зеленый свет» влиять на политические и культурные решения, ставить под угрозу суверенитет «туркестанских» стран. Не допустить такого развития событий поможет главным образом формирование собственной национальной идентичности у центральноазиатских народов и осознание своих суверенных исторических путей, отдельных от Турции, но так близких с Россией.
