Разгром фашистского блока в Европе в ходе Второй мировой войны привел к резкому изменению баланса сил на мировой арене. Лидерам государств антигитлеровской коалиции членам т. н. Большой тройки предстояло довести разговор, начатый на Ялтинской (Крымской) конференции в феврале 1945 г., до логического завершения и договориться о новой системе координат в мире.
На новую конференцию в пригороде Берлина Потсдаме главы СССР, США и Великобритании съехались ровно 80 лет назад. Хотя предыдущая, Ялтинская конференция состоялась всего за полгода до этого, состав участников изменился. Сначала вместе с И.В. Сталиным переговоры вели новый президент США Г. Трумэн (после кончины Ф. Рузвельта) и премьер-министр Великобритании У. Черчилль, но с 28 июля последнего сменил К. Эттли (после победы его лейбористской партии над консерваторами на парламентских выборах).
Большая тройка в новом составе
Существенно обновился не только состав участников переговоров. Иными стали дух переговоров, настрой их участников. С завершением войны против общего врага все явственнее проявлялись коренные противоречия между государствами с различными общественно-экономическими системами и геополитическими устремлениями. Как это уже случалось в истории, по мере приближения победы интересы победителей все более расходились, а уже после ее достижения – и подавно.
Центральное место на Потсдамской конференции (17 июля – 2 августа 1945 г.) заняла германская проблема. Большой тройкой было решено полностью разоружить и демилитаризовать Германию, упразднить все ее вооруженные силы, СС, СА, СД и гестапо, ликвидировать военную промышленность, подорвав базу германского милитаризма, наказать военных преступников. Запрещалась любая нацистская и милитаристская деятельность или пропаганда, реконструкция политической жизни Германии предусматривалась на демократической основе. Вопрос о расчленении страны, в отличие от Ялтинской конференции, уже не рассматривался. Союзные державы заявили, что «не намерены уничтожить или ввергнуть в рабство немецкий народ», вместе с тем они обязались принять все меры к тому, чтобы «Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всем мире». Непреложным историческим фактом остаётся то, что не Советский Союз, а Запад стал инициатором последующего раздела Германии.
Серьезные разногласия возникли при обсуждении вопроса о репарациях. СССР и США удалось выработать компромиссное решение, в соответствии с которым Советский Союз получал репарации из своей зоны оккупации и за счет германских вложений за границей, а также дополнительно 25% промышленного оборудования из западных зон. При этом из своей доли СССР обязался удовлетворить и репарационные претензии Польши.
Едва ли не самые серьезные разногласия касались установления польской границы на западе – с Германией. Еще в Ялте союзники пришли к единому мнению, что «Польша должна получить существенные приращения своей территории на севере и на западе», при этом окончательное определение западной границы Польши будет отложено до мирной конференции. Однако теперь, в Потсдаме, делегаты от США и Великобритании попытались уклониться от подтверждения ранее согласованного решения. Упорство западных лидеров подпитывал только что полученный Трумэном подробный отчет об успешном испытании атомной бомбы. Американский президент заявил, что не может дать согласия на предлагаемую западную польскую границу, «так как для этого будет другое место, а именно – мирная конференция». Его слова были чистым лукавством, ибо Трумэн знал, что никакой конференции ждать уже не приходится.
Чтобы укрепить свою позицию, президент 24 июля кратко сообщил Сталину о создании в США оружия «необыкновенно разрушительной силы». Но советский лидер не поддался на этот нажим, сделав вид, что не понял всего значения сообщенной ему информации. После длительных дебатов американская и британская делегации вынуждены были согласиться на установление западной границы Польши в соответствии с предложением советской делегации, то есть по рекам Одер и Западная Нейсе.
На северо-восточных рубежах к Польше отходили Данциг (Гданьск) и часть Восточной Пруссии. Кенигсберг (в 1946 г. переименованный в Калининград) с прилегающим к нему районом передавался СССР, тем самым выполнялась договоренность, достигнутая еще на Тегеранской конференции в 1943 г.
Усугублять конфронтацию по польскому вопросу Трумэн не стал в первую очередь потому, что был заинтересован в скорейшем вступлении СССР в войну против Японии. Утверждения, будто ко времени Потсдамской конференции Соединенные Штаты уже не видели в нем необходимости, не соответствует действительности. Один лишь факт: после того как советская сторона уже в первый день конференции 17 июля подтвердила обязательство вступить в войну против Японии (что фактически и произошло 9 августа 1945 г.), Трумэн признался в частном письме, что «получил без напряжения то, ради чего сюда прибыл, – Сталин вступит в войну... Теперь можно сказать, что мы закончим войну на год раньше, и я думаю о тех парнях, которые не будут убиты».
Решения Потсдамской конференции имели неоднозначные последствия. Хотя она и разрешила ряд коренных вопросов послевоенного мироустройства, произвела раздел сфер влияния между СССР и западными державами, с другой стороны, обозначился острый кризис антигитлеровской коалиции. На горизонте явственно вырисовывалась холодная война.
Очевидно, что обострявшееся соперничество СССР и западных держав лежало в плоскости геополитических интересов. Сталин ставил целью утверждение в странах Восточной Европы советской модели социализма и включение их в орбиту советского влияния. Но здесь меньше всего следует видеть стремление к реализации замшелого лозунга мировой революции. По замыслу Москвы тем самым расширялась зона безопасности, откуда ни при каких условиях на нашу землю уже не могла бы обрушиться война. К слову, еще в 1942 г., рассматривая советские предложения к проекту советско-английского соглашения, министр иностранных дел Великобритании А. Иден с завидной объективностью заявил: «Цель русских… заключалась в том, чтобы обеспечить максимальные границы будущей безопасности России».
На Потсдамской конференции стремление ее участников к разграничению и расширению собственных сфер влияния проявилось особенно четко. Означало ли это неизбежность разделения Европы, да и мира на два блока? В определенной степени – да. Однако, как представляется, отношения бывших союзников вовсе не обязательно должны были приобрести ожесточенный характер холодной войны. Добрая воля политического руководства стран коалиции многое могла сделать, чтобы геополитическое противостояние разрешалось бы цивилизованно и не ввергало мир в опасность новой горячей войны.
Какова же она была эта «добрая воля» у наших союзников по антигитлеровской коалиции? Еще в апреле 1945 г. Черчилль дал указание Объединенному штабу планирования военного кабинета Великобритании разработать план экстренной операции «Немыслимое» с целью «принудить Россию подчиниться воле Соединенных Штатов и Британской империи». Военные профессионалы, правда, признали такую войну в случае ее развязывания провальной для Лондона.
Жесткую линию занял и Трумэн. Не успели растаять звуки последних военных залпов, как 12 мая он внезапно прекратил поставки Советскому Союзу по ленд-лизу, утверждая, что раз СССР не находится в состоянии войны с Японией, то закон запрещает оказывать такого рода экономическую помощь. И хотя после протеста Москвы американские власти возобновили поставки, становилось ясно, что на Западе явно активизировались сторонники политики с позиции силы.
