Сегодня немецкие власти, явно позабыв уроки истории, не скрывают планы подготовки войны с Россией. Канцлер Ф. Мерц заявил о снятии ограничений по дальности ударов поставляемого оружия Украине, финансировании его совместного производства и расширении военной помощи. Реагируя на эти слова, министр иностранных дел России Сергей Лавров подчеркнул, что «Германия прямо втягивается в эту войну» и «сползает по той же наклонной плоскости, по которой она пару раз в прошлом веке уже двигалась – вниз к своему краху».
Иначе говоря, Германия готовится к войне с Россией – страной, которой (в лице СССР) она обязана своим существованием как единого государства, а не мозаики из осколков.
Когда на Тегеранской конференции лидеров антигитлеровской коалиции в ноябре-декабре 1943 г. был впервые поставлен вопрос о будущем Германии, возглавлявший советскую делегацию И.В. Сталин выступил в пользу сохранения и после победы над гитлеризмом единства германского государства.
В то же время премьер-министр Великобритании У. Черчилль предлагал раздел Германии на три самостоятельные части: северную (Пруссия), западную (Западно-Германское государство Рур), и южную – Дунайскую Федерацию, в состав которой должны были войти Бавария и Австрия. Президент же США Ф. Рузвельт шел еще дальше, предлагая разделить бывший Третий рейх на пять государств – Баварию, Саксонию, Гессен, Пруссию и Ганновер.
Такой видел поверженную Германию президент США
На Крымской конференции в феврале 1945 г. главы СССР, США и Великобритании, определяя послевоенный статус Германии, пришли к выводу о необходимости «полного разоружения, демилитаризации и расчленения Германии, которое они признают необходимыми для будущего мира и безопасности». Тем не менее даже на Потсдамской конференции (июль–август 1945 г.) окончательный раздел Германии ещё не был предрешён. Союзники согласовали систему четырёхсторонней оккупации Германии с целью её демилитаризации и демократизации; при этом было решено, что «в период оккупации Германия должна рассматриваться как единое экономическое целое».
Было предусмотрено, что на время оккупации верховная власть будет осуществляться главнокомандующими вооруженными силами СССР, США, Великобритании и Франции, каждым в своей зоне оккупации. А по вопросам, затрагивавшим Германию в целом, они должны были действовать совместно в качестве членов Контрольного совета.
Обращаем внимание на последнее: наличие Контрольного совета как объединённого союзнического органа власти оставляло полную возможность сохранения политического, экономического и территориального единства послевоенной Германии. Полномочия Контрольного совета были, по сути, неограниченными – на территории оккупированной страны он издавал законы, приказы, директивы и другие правовые акты, определявшие деятельность администраций оккупационных зон союзников и регламентировавшие жизнь населения.
Однако всё это было возможно лишь при условии действительной доброй воли и общности взглядов всех без исключения союзников на будущее страны, поверженной в войне, но имевшей все перспективы развития. Этому должен был служить и согласованный в Потсдаме механизм принятия решений – только при условии единогласной поддержки всеми четырьмя представителями оккупационных держав.
До конца 1945 года на счету Контрольного совета оказалось несколько принципиальных решений, определивших направление послевоенного развития Германии. Так, были введены в действие законы об отмене нацистского законодательства, о денацификации и демократизации судопроизводства и аппарата юстиции, о мерах по демилитаризации Германии, о наказании лиц, совершивших военные преступления или преступления против мира и человечности, и другие. Хотя согласованность при принятии этих решений достигалась с трудом, тем не менее раскручивавшийся, как казалось, маховик работы Контрольного совета и других административных, правовых, хозяйственных органов позволял надеяться на успех в совместном управлении Германией.
Однако не то что полного единодушия, но и сколько-нибудь разумного согласия по основным вопросам жизнеустройства в Германии со временем оставалось всё меньше и меньше. Член Контрольного совета от СССР, главноначальствующий Советской военной администрацией Маршал Советского Союза Г.К. Жуков вспоминал: «Администрация Контрольного совета США и Англии, как по команде, стала во всех вопросах менее сговорчивой… Всё труднее становилось находить возможность урегулирования спорных вопросов, особенно тогда, когда рассматривались главные проблемы. К ним относились: ликвидация военно-экономического потенциала германского милитаризма, разоружение воинских частей, решительное выкорчёвывание фашизма и ликвидация всевозможных нацистских организаций в зонах Англии и США».
Маршал отметил главное: Советский Союз и западные союзники выступали с диаметрально противоположных позиций. СССР больше, чем какая-либо другая страна, познавший на себе разрушительную силу нацистской политики Третьего рейха, стремился в управлении своей зоной устранить навсегда условия для возрождения здесь милитаризма и нацизма и создать все условия, необходимые немецкому населению для построения на базе демократических преобразований миролюбивого, экономически устойчивого государства. Интересы же западных стран лежали в иной плоскости. Военное поражение Германии, во-первых, открывало благоприятные перспективы для ее устранения как экономического конкурента. А во-вторых, Америка с самого начала рассматривала эту страну как территорию, подлежащую освоению крупным американским капиталом, как гигантский рынок.
Маршал Жуков приводит в своих воспоминаниях такую подробность: для нужд Германии было достаточно выплавлять 5 млн т стали, но союзники настаивали на двойном увеличении этой квоты. С трудом, после многодневных переговоров сошлись на 8-9 млн. «А вся суть-то была, – пишет Жуков, – не в заботе о нуждах немецкого народа, а в сохранении военно-экономического потенциала западных районов Германии…» Такая политика приобретала особо циничный оттенок, если учесть, что восточная часть страны – зона советской оккупации, в отличие от западной, где в основном сталь и выплавлялась, лежала в руинах.
Тем же целям – усиленному наращиванию экономического и военно-экономического потенциала западных зон оккупации – служили и попытки бывших союзников СССР скрыть от учета промышленные объекты, которые по соглашениям в Потсдаме не требовались для удовлетворения мирных потребностей Германии на уровне, согласованном союзниками, а потому должны были изыматься в качестве репараций или уничтожаться. К 1947 г. в английской и американской зонах было скрыто от учета более 450 военных заводов.
Только что поверженный противник рассматривался западными державами в качестве военно-политического резерва для будущего противоборства с СССР. Западные союзники не погнушались даже запланировать использование в этих целях личного состава и боевой техники нескольких соединений вермахта.
Непреложным историческим фактом остаётся то, что не Советский Союз, а Запад стал инициатором раздела Германии.
Уже в сентябре 1946 г. были созданы самостоятельно действовавшие англо-американские управления по экономике, продовольствию и сельскому хозяйству, транспорту, финансам и связи. К концу того же года западные союзники пошли сначала на объединение американской и британской зон оккупации в Бизонию, а затем на присоединение к ней французской зоны и образование Тризонии. Были созданы Экономический совет объединённой экономики и Банк немецких земель, который с июня 1948 г. начал эмиссию немецкой марки, получившей хождение в западных зонах. В апреле 1949 г. в них же были отменены законы союзного Контрольного совета о запрещённых отраслях промышленности и прекращен демонтаж военного производства. Тем самым раздел Германии как минимум на два государства был предрешен.
Берлинский кризис 1948 года, быстро нараставшая конфронтация между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции, переросшая в холодную войну, поставили окончательный крест на сохранении единого Германского государства. В мае 1949 года было провозглашено образование ФРГ.
Так что опыта по части раздела одного государственного образования и создания из получившихся фрагментов другого западным державам не занимать. Интересно другое: почему об этом в Берлине предпочли так быстро забыть?
