Недавно в Киргизии завершился проект «Женщины против насильственного экстремизма». Инициатива в его реализации принадлежала посольству США. С подачи американского представительства авторы исследования задались целью понять, «как экстремистским идеологиям удается привлечь женщин, какие роли на самом деле играют женщины в зонах военных действий, какая имеется социально-структурная инфраструктура, способствующая радикализации женщин, и что побуждает женщин сопротивляться экстремистским идеологиям».
Придираться к тому, что американцев, согласно второму тезису, интересовала роль женщин в «зонах боевых действий», а Киргизия таковой не является, не будем хотя бы потому, что заданная тема исследования, действительно, актуальна. Территория республики не первый год используется исламскими экстремистскими группировками в качестве не только пропагандистской площадки по рекрутированию в свои ряды новых членов, но и плацдарма духовного влияния на киргизское общество, а через него на весь Центрально-Азиатский регион.
И здесь женщине – носителю и проводнику духовных ценностей, по всему чувствуется, уготовлена особая роль.
Мушриф в юбке
В августе 2017 г. Управление ООН по наркотикам и преступности совместно со Службой по противодействию экстремизму и нелегальной миграции МВД Киргизии предложили к обсуждению вопрос о роли женщин в противодействии экстремизму и терроризму. Эрлан Бакиев, выступивший от имени киргизского правоохранительного ведомства, констатировал: «В последние годы отмечается активизация ряда экстремистских движений, которые вовлекают в свою деятельность женщин. Наблюдаются факты радикализации самих женщин, в том числе членов семей верующих, осужденных за экстремизм».
Примечательна статистика, озвученная по итогам 2015 г. начальником 10-го управления МВД республики Сталбеком Рахмановым. Женщины по его свидетельству, пополнившие ряды террористов и экстремистов, отличаются активностью. Многие из них наряду с мужчинами включаются в пропаганду радикальных идей, создают женские группы, обращая свои взоры на слабую часть человечества.
«Если в 2005 г., – уточнял начальник управления, – доля женщин в экстремистских преступлениях составила 1,1%, то в 2015 г. она возросла на 25%. Сегодня из всех выявленных активных членов экстремистских организаций 7,4% составляют женщины. 24,9% выехавших в Сирию, Ирак – женщины».
По данным правоохранительных органов Киргизии, в период с 2010 по 2016 г. в ряды международных террористических организаций, воюющих в указанных странах, вступили 863 киргизских гражданина, в том числе 188 (23,8%) женщин.
Понятно, что приводимые цифры не могут в полном объеме охарактеризовать степень радикализации женщин. Так Международная кризисная группа утверждает, что в Киргизии в 2016 г. насчитывалось около 8 тысяч участников радикального движения «Хизб ут-Тахрир» (запрещена в РФ), 2 тысячи из которых составляли женщины. Становится очевидно: бытовавшее мнение о том, что экстремист является лицом мужского пола, в складывающейся обстановке уходит в прошлое.
Как показывает практика киргизских правоохранителей, в процессе радикализации общества женщины встают под знамена экстремизма не только рядовыми бойцами: в последнее время они стали претендовать на лидерские позиции в экстремистских организациях, реализуя свой женский потенциал, участвуя, к примеру, в распространении радикальной идеологии.
В мае 2015 г. на юге республики была обезврежена преступная группировка, создавшая женскую экстремистскую сеть и занимавшаяся вербовкой и отправкой женщин на войну в Сирию. Среди атинча, так называют в стране завербованных подобными организациями женщин, были свои религиозные лидеры – мушрифы, вербовщики, пособники. В МВД республики указали на то обстоятельство, что большую поддержку экстремистской структуре оказывали «отдельные объединения, фонды и неправительственные организации», с которыми постоянно поддерживалась связь. При этом некоторые из организаций официально вели религиозно-просветительскую деятельность. Атинча занимались в этих структурах отбором будущих экстремисток, изучая личностные качества учеников – дорисов. В последующем дорисам предлагалось пройти курс специальной подготовки. Общение сотрудников органов внутренних дел с новобранцами от экстремизма выявило готовность многих «пожертвовать своей жизнью ради экстремистской идеи».
Вероятно, помимо общеизвестных путей привлечения женщин к экстремистским кругам, например через близкий круг общения, «женский подход» при наличии благоприятных факторов может быть достаточно эффективным в овладении общественным сознанием: кто как не женщина лучше знает женские нужды и может «утешить» тревожную душу! Сколько таковых на самом деле попало в сети «мушрифов в юбке» – покрыто тайной.
Женские критические…
Причины радикализации женщин в Киргизии три года назад попыталась выяснить эксперт аналитического центра «Полис Азия» Асель Мурзакулова. Вникнув в проблему, она отметила одну из тенденций, проявившуюся в жизни женщин в постсоветский период, – снижение экономической активности слабого пола.
Согласно ее исследованию, если в 1991 г. экономически активными в республике считались почти 90% женщин, то к 2015 г. этот показатель составил 41%. Безработица среди женщин оказалась на 20% выше, чем среди мужчин. При этом на теневом рынке труда 70% работников составляли именно женщины. Оплата труда слабого пола в республике официально меньше зарплаты мужчин как минимум на четверть. И это притом, что женщины тратят в 3,5 раза больше времени, чем мужчины, на домашний труд и уход за детьми.
Более 97% опрошенных в ходе исследования респондентов ответили, что безработица и бедность для женщины является основной причиной вступления в организации радикального толка. Возможность финансового вознаграждения для женщины, находящейся в критическом социально-бытовом положении, также признан значимым фактором. К нему следует приплюсовать потребность многих женщин в личной реализации в жизни.
Как показало исследование А. Мурзакуловой, актуальной для современной женщины Киргизии проблемой является высокий порог насилия. Эксперт сделала вывод, что «вхождение в деструктивную организацию, поддержка ее идей является фактором расширения пространства личной безопасности. В таком сообществе женщина чувствует себя безопасней, чем в повседневном кыргызском обществе».
«Безусловно, бедность сужает доступ к базовым потребностям, таким как образование, медицина, бедность, обостряет проблему выживания. Вступление в эти организации косвенно имеет момент финансового поощрения. Им оказывается помощь в оплате долгов, распространении продуктов питания, содействии в оплате медицинских услуг и разные виды поощрений. Нужно отметить, что слабая религиозная грамотность и информированность также может быть причиной вступления женщин в такие организации. Более 90% женщин не понимают различий между течениями. Они не способны на самостоятельный анализ, формулировку вопросов», – констатировала А. Мурзакулова.
Исследование, основанное на десятках интервью с женщинами, осужденными за причастность к экстремистской организации «Хизб ут-Тахрир», представляется вполне объективным. Тем более что в оценке причин радикализации населения его результаты в большинстве случаев идентичны выводам, к которым пришел Центр исследования религиозной ситуации (ЦИРС) при Государственной комиссии по делам религий при президенте КР, изложивший их в аналитическом исследовании «Восприятие населением Кыргызской Республики идеологии религиозного экстремизма и его оценка государственной политики в противодействии экстремизму». Отличие лишь в том, что опрошенные ЦИРС эксперты отнесли женщин к менее уязвимой части общества.
В итоговом документе ситуация с женским радикализмом выглядит весьма упрощенно: «Эксперты отмечали, что они (женщины. – Ред.), находясь под общественным давлением, зачастую вступают в брак в раннем возрасте (до 18 лет) и в случае распада семьи неспособны содержать себя и детей, поскольку не имеют высшего или иногда даже полного среднего образования. Кроме того, с недавних пор стал прослеживаться феномен рекрутирования женщин в ряды экстремистов под видом интернет-знакомств».
В то время как ЦИРС завершал опрос, правоохранительные органы Киргизии задержали 33-летнюю Ш., застав ее в момент проведения агитации и раздачи листовок экстремистского содержания. В ходе следствия установлено, что задержанная является главой ячейки женского крыла религиозно-экстремистской организации «Хизб ут-Тахрир» в Киргизии. То есть женские радикальные группировки в республике существуют. Часть видит в них возможность удовлетворить свои амбиции, часть – найти успокоение. Вот это как раз и есть феномен.
По мнению руководителя организации «Мутакалим» Жамал Фронтбек кызы, лекциями о роли женщин в исламе проблему радикализации не решить: «Самое плохое в том, что женщина вошла в радикальную группу – она тянет за собой детей и всю семью. Поэтому к женщинам нужен особенный подход. Я очень давно об этом говорю, но никто не обращает внимания. С женщинами никто на государственном уровне не работает».
Бытие определяет сознание
Все же в Концепции государственной политики Киргизской Республики в религиозной сфере на 2014-2020 гг. предупреждение распространения экстремисткой идеологии среди молодежи и женщин выделено как актуальная проблема.
В числе первых вопросов, которые рассмотрел после вступления в должность президент Сооронбай Жээнбеков, стала проблема повышения эффективности государственной политики в религиозной сфере, формирования толерантных межконфессиональных отношений в стране. На встрече с директором Государственной комиссии по делам религий КР Зайырбеком Эргешовым глава государства, отмечая усиливающуюся тенденцию использования религиозной сферы в целях радикализации общества, предложил усилить работу «по повышению уровня образования населения в религиозной сфере».
Для торжества традиционного ислама над радикальным в Киргизии, казалось бы, созданы за годы независимости благоприятные условия, но не тут-то было. Если в 1990 г. в республике действовало 39 мечетей, то к 2014 г. их количество увеличилось до 2362, кроме того появилось 81 исламское учебное заведение. Все они входят в структуру Духовного управления мусульман Киргизии. Помимо этого, еще в 2014 г. в республике было зарегистрировано 68 мусульманских структур, занимающихся образовательной, просветительской, благотворительной деятельностью и строительством культовых сооружений. Бурный рост числа культовых объектов стал возможным в силу влияния и финансовой поддержки со стороны турецких, пакистанских, арабских, иранских и других религиозных организаций и деятелей.
«Этот процесс, – говорится в Концепции госполитики в религиозной сфере Киргизии, – привел к появлению новых культовых практик и расслоению мусульманской общины, которое может в будущем привести к возникновению противоречий и конфликтов на религиозной почве».
Сопредседатель Клуба региональных экспертов Киргизии «Пикир» Джумакадыр Акенеев констатирует: «В республике комфортно и уютно чувствуют себя порядка двадцати религиозных организаций, запрещенных в соседних странах. Все это приводит к тому, что сегодня в нашей стране мечетей больше, чем школ. По республике много сел, где есть только одна школа и две-три мечети, каждая из которых проповедует свое направление ислама».
Теолог, директор НИАЦ «Религия, право и политика» Кадыр Маликов убежден, что в ближайшее время Киргизия будет «сталкиваться с угрозой разных террористических транснациональных групп, которые будут восстанавливать свой людской ресурс за счет постоянной вербовки молодежи». И здесь «без применения идейного потенциала ислама невозможно снизить влияние радикалов». Но существует важное обстоятельство: «Сейчас ни один имам или улем в Кыргызстане открыто не выступает и не будет в ближайшем будущем выступать против террористических групп адресно, приводя аргументы против их идеологии. Так как светское государство до сих пор не дает никому гарантий безопасности и поддержки ни законодательно, ни материально в случае физической расправы, этот образовавшийся вакуум при росте разочарования среди молодежи, а также нехватки информации об исламе будет неуклонно заполняться радикальными идеями. По сути, создается базис для постоянного пополнения рекрутов».
Поэтому председатель правления общества женщин «Мутакалим» Жамал Фронтбек кызы предлагает государству в противодействии радикализму усилия в духовной сфере подкрепить действиям в экономической: «Если государство хочет это пресечь, то в первую очередь нужно обеспечить работой женщин».
