В настоящий момент мировая энергетика переживает переломный момент, когда из-за бездумной политики стран Запада традиционные связи оказались практически разрушены, а новые еще не успели полностью сформироваться. В центре этих изменений естественным образом оказались Россия и Иран – государства, которые занимают первое и второе место в мире по доказанным запасам природного газа (около 24 % и 17% мировых запасов соответственно), что делает их естественными партнерами в создании обновленной энергетической архитектуры, особенно в нынешних условиях беспрецедентной санкционной войны, развязанной против них ЕС, США и их союзниками. Поэтому сегодня Москва и Тегеран ищут новые формы взаимодействия и интеграции, которые были бы выгодны обеим сторонам, а в перспективе могли бы стать основой для всего газового рынка Евразии.
Стоит напомнить, что на протяжении десятилетий Россия ориентировала свой газовый экспорт на рынок Европы, где потребители стабильно закупали около 145–155 млрд кубометров топлива в год. Однако после 2022 года это направление оказалось во многом потеряно: в 2024 году поставки сократились до 32 млрд кубометров (падение составило почти 80%). Это, в свою очередь, привело к необходимости ускоренного поиска альтернативных направлений, в рамках чего в Москве приняли решение активизировать свое сотрудничество с Ираном, где, в свою очередь, с воодушевлением восприняли действия России. Особенно с учетом существующих в Исламской Республике проблем.
В частности, несмотря на огромные запасы газа и добычу порядка 260 млрд кубометров в год (третье место в мире после России и США), внутренний рынок Ирана нестабилен. По данным министерства нефти страны, в холодное время года в северных регионах фиксируется дефицит до 200–300 млн кубометров в сутки. Главной причиной этого является то, что основные запасы газа сосредоточены на юге страны, в районе гигантского месторождения «Южный Парс», а транспортировка голубого топлива на тысячи километров требует колоссальных затрат. В этой связи с учетом географического положения Ирана импорт российского газа вполне способен покрыть сезонные пики потребления и укрепить энергетическую стабильность в стране.
Сложившаяся после 2022 года ситуация на международной арене стала толчком для начала новых отношений России и Ирана в нефтегазовой сфере. Москва активно занялась диверсификацией экспорта своих углеводородов, а Ирану понадобилась помощь в решении задачи балансировки спроса на газ внутри страны и расширения своего статуса страны-транзитера. Первые серьезные шаги к стратегическому сближению были сделаны еще в 2022–2023 годах, когда стороны активизировали сотрудничество, итогом чего стало объявление в июне 2023 года иранским министром нефти Джавадом Оуджи о планах создать на юге страны газовый хаб совместно с Россией, Катаром и Туркменистаном. Уже через год «Газпром» и Национальная иранская газовая компания (NIGC) подписали меморандум о поставках российского газа. В документе было запланировано строительство новой газотранспортной системы, включая магистраль по дну Каспийского моря и газопроводы внутри Ирана с севера на юг. Кроме того, меморандум предусматривал не только прямые поставки, но и возможность реэкспорта излишков топлива в третьи страны.
В частности, согласно достигнутым договоренностям, Россия заявила о готовности поставлять порядка 300 млн кубометров газа в сутки, или около 110 млрд кубометров в год. Сотрудничество рассчитано на 30 лет и может приносить Ирану от $10 до $12 млрд ежегодной выручки за счет транзита и реэкспорта.
Нынешний год, как считают некоторые аналитики, вполне может стать переломным в российско-иранских отношениях в газовой сфере. Еще в январе стало известно, что Москва и Тегеран согласовали маршрут газопровода через Азербайджан. На первом этапе планируется поставлять до 2 млрд кубометров газа в год, но уже через несколько лет объем должен достигнуть 55 млрд. Причем министр энергетики России Сергей Цивилев ранее отмечал, что первые поставки газа могут начаться уже до конца года. И, по всей видимости, так и произойдет, так как в начале сентября иранский посол в Москве Казем Джалали заявил, что «все вопросы решены, кроме цены», а его страна готова начать прием российского газа «через несколько месяцев».
Кроме того, существенным элементом энергетического партнерства двух стран сегодня стало участие России в разработке иранских месторождений. В июне текущего года стало известно о вложении Москвой $8 млрд в газовые проекты Ирана, из которых $5 млрд уже закреплены контрактами. Эти средства пойдут на развитие месторождений, модернизацию инфраструктуры, строительство газотранспортной системы с севера на юг Исламской Республики, что позволит снабжать топливом северные и восточные провинции, а также организовать экспорт в Пакистан и Индию.
Причем в России не занимаются благотворительностью, а следуют национальным экономическим интересам, так как инвестиции в иранскую энергетику позволяют не только расширить рынки сбыта, но и заложить основу для масштабного выхода в Южную Азию, что вполне может компенсировать потери на европейском направлении. Причем в данной стратегии немаловажную роль может сыграть проект газопровода «Мир», который должен соединить Иран с Пакистаном и далее с Индией. Его проектная мощность составляет 55 млрд кубометров газа в год, что совпадает с планами российско-иранского сотрудничества.
На сегодня Иран уже построил более 900 км трубы по своей территории, однако пакистанская часть (781 км) остается недостроенной из-за давления США. В начале 2024 года Пакистан получил от Тегерана отсрочку, чтобы избежать штрафа в $18 млрд, а уже весной 2025 года в Исламабаде заявили о возобновлении строительства. Как уже отмечалось, для России потенциальное участие в данном проекте выглядит довольно привлекательно, так как может дать дополнительные возможности для выхода на новые рынки стран Центральной и Южной Азии.
В сложившейся ситуации Москва и Тегеран не могли не поднять вопрос о возможности превращения Ирана в большой региональный газовый хаб. Причем иранская сторона ведет сегодня в этом направлении активную работу. В частности, на юге страны, в Асалуйе рядом с месторождением «Южный Парс» уже создается электронная торговая площадка, которая должна стать местом, где формируются цены и осуществляется торговля газом для региона. Причем к участию в проекте приглашены Россия, Катар и Туркменистан, а Тегеран позиционирует в нем себя не только как конечного потребителя, но и как экспортера и транзитера.
При этом, как считают аналитики, превращение Ирана в газовый хаб сравнимо по значению с планами Турции. Однако в отличие от Анкары, которая делает ставку на создание центра ценообразования для Европы, Тегеран имеет возможность стать полноценным транзитным узлом, соединяющим Россию и Центрально-Азиатский регион с Южной Азией и Ближним Востоком. Это связано с тем, что Турция ограничена в реальных объемах транзита, тогда как Иран имеет собственные гигантские запасы и уникальное географическое положение. Считается, что реализация Тегераном данного проекта позволит ему решить вопросы внутреннего потребления и даст дополнительные доходы в размере $10–12 млрд в год за счет транзита и реэкспорте российского газа. России же участие в создании в Иране газового хаба позволит компенсировать потерю европейского рынка и укрепить свои позиции в азиатском регионе.
Вместе с тем у столь амбициозных планов есть и свои трудности. Во-первых, действующие мощности газопроводов через Азербайджан ограничены и без создания новых магистралей выйти на заявленные десятки миллиардов кубометров будет невозможно. Для решения данного вопроса потребуется строительство новых трубопроводов либо через Кавказ, либо по дну Каспийского моря. Сегодня оба эти варианта активно обсуждаются, но требуют многомиллиардных инвестиций. Во-вторых, встает вопрос ценообразования. В переговорах Москва и Тегеран обсуждают паритет между нефтью и газом с учетом калорийности топлива и транспортные расходы, но пока окончательного решения так и не принято. В-третьих, сохраняется фактор санкционного давления. Как известно, ЕС с 2022 года уже ввел множество санкций против России, которые прямо или косвенно касаются российских энергоресурсов. В сентябре стало известно о согласовании нового пакета, где планируется запрет импорта российского СПГ и ужесточение контроля над нефтегазовыми потоками, что ставит под вопрос возможность привлечения дополнительных инвестиций в новые газовые проекты.
Вместе с тем нынешние сложности и давление стран Запада вряд ли смогут серьезным образом изменить последние тенденции во взаимоотношениях между Москвой и Тегераном. Более того, все они только подталкивают стороны к углублению сотрудничества, которое выгодно обеим странам. Так, в случае успешной реализации задуманного Россия получит шанс вывести свой газ на рынки Южной Азии и компенсировать потери в ЕС, а Иран – укрепить статус транзитной державы и решить ряд вопросов внутреннего обеспечения голубым топливом. В долгосрочной перспективе сотрудничество Москвы и Тегерана вполне может привести к созданию нового газового альянса, который будет не только формировать цены и определять маршруты поставок, но и оказывать значительное влияние на энергетическую политику целых регионов.
