Евразийская экономическая комиссия сообщила на днях о рекордном сокращении безработицы в странах Евразийского союза к середине 1-го квартала текущего года. Такая тенденция, с одной стороны, вызывает, как говорится, глубокое удовлетворение. Но, с другой – напоминает, что самый настоящий разгул безработицы произошел в период пандемии и её социально-экономических последствий. За 2020 – первое полугодие 2021 г., то есть в период пика пандемии, число стабильных, обеспечивающих постоянную занятость рабочих мест сократилось, по неофициальным оценкам экономических ведомств стран Союза, не меньше чем на 15% (в целом по ЕАЭС).
Сегодня численность безработных, зарегистрированных в службах занятости населения стран ЕАЭС, составила, по данным ЕЭК, 984,6 тыс. человек - всего лишь 1,1% численности рабочей силы в Союзе. Соответственно, количество безработных сократилось на 61,6% по сравнению с февралем 2021 года.
Также сообщено, что снижение официальной безработицы наблюдается во всех государствах-членах союза. В данное время в этой сфере лидирует Россия: здесь безработица уменьшилась в 3,3 раза в сравнении с аналогичным периодом 2021 г., или на 1,54 млн человек. Далее следует Казахстан: безработных в стране стало меньше почти на 30 тыс. человек. Третье место занимает Армения со снижением безработицы примерно на 6 тыс. человек. В Кыргызстане число зарегистрированных безработных снизилось на 1,9 тыс. А в Белоруссии это число сократилось с 8,3 тыс. до 6,5 тыс. человек.
ЕЭК, повторим, опирается, на официальные показатели регистрации безработных в службах занятости. Но при этом, во-первых, не учитывается категория «самозанятые», которые не зарегистрированы в этих службах и официально нигде не трудоустроены. Вдобавок их самозанятость в основном сезонная, а не регулярная в течение года. Во-вторых, по оценкам Международной организации труда, регистрация в службах занятости отражает от 45% до максимум 65% от реальной численности безработных. Это происходит потому, что не зарегистрированная часть этого социального контингента предпочитает более высокооплачиваемую работу, включая сезонную, чем оплата труда, предлагаемая службами занятости в каких-либо отраслях.
Упомянутые данные ЕЭК по динамике безработицы, например, в РФ слабо коррелируют с реалиями ещё и потому, что, по данным Росстата, безработица в России, к примеру, в декабре 2021 года выросла до 4,4% против 4,3% месяцем ранее. Выходит, если руководствовать данными ЕЭК, что уже с января с. г. в стране стартовало «бурное» трудоустройство безработных. Возможно ли такое?
На эти и смежные факторы обратил внимание Александр Щербаков, профессор кафедры труда и социальной политики РАНХиГС: «Выплаты по безработице, которые получали потерявшие работу в первую волну коронавируса в стране, постепенно (в 2021-м. – Ред.) стали сходить на нет, а затем были отменены». Поэтому люди стали «меньше регистрировать официально свой безработный статус». Соответственно, официальные показатели безработицы вполне могли снижаться. В связи с этим, по мнению эксперта, не стоит буквально воспринимать официальные реляции о снижении числа безработных.
Кстати, еще весной 2017 г. комитет Госдумы РФ по труду, социальной политике и делам ветеранов провел исследование тенденций в сфере трудоустройства в стране, в котором были отражены также бессрочные географические факторы, предопределяющие существенные диспропорции между официальными и фактическими цифрами по безработице. По мнению члена этого комитета Олег Шеина, ввиду низкой покупательной способности пособий по безработице - тем более при постоянном росте цен и тарифов - «можно сказать, «львиная» доля людей, не имеющих системного заработка, не идет регистрироваться на биржу труда». В том числе и потому, что, «например, ехать из села в районный центр и отмечаться на бирже обойдется дороже, чем получить это пособие».
Применительно к Казахстану действуют те же вышеупомянутые факторы, определяющие реальный уровень безработицы, отмечает Дармен Садвакасов, управляющий партнер казахстанской Dasco Consulting Group (налоговая, финансовая и правовая аналитика). По его оценке, фактическая безработица в стране к середине 1-го квартала с. г. составляет 15,2% от всего трудоспособного населения страны. Так как в эту категорию нужно включать не только самозанятых, количество которых растет, но и, к примеру, тех трудоспособных граждан, которые числятся в сфере личных подсобных хозяйств (ЛПХ). Ввиду «отсутствия трудоустройства они вынуждены быть «ЛПХ-шниками» для обеспечения своего пропитания» и приобретения нужных товаров «за счет продажи продукции своих хозяйств».
Что же касается Белоруссии, то, по официальным данным, в декабре 2021 г. в экономике было занято 4 млн 257,2 тыс. человек. В сравнении с ноябрем 2021 г. занятость выросла на 2 тыс. человек (на 0,47%). Но если сравнить с декабрем 2020 г., занятость сократилась на 52,6 тыс. человек (на 1,2%). Так неужели за считаные месяцы текущего года ситуация в данной сфере радикально улучшилась?
Вопрос уместен и потому, что белорусскими ведомствами поныне отмечается непопулярность регистрации в органах занятости и поиска работы с их помощью ввиду низкого размера пособия по безработице и зарплат по предлагаемому трудоустройству, не поспевающих за удорожанием товаров и услуг.
Схожая ситуация и в Кыргызстане. По данным Таланта Шаршеева, и. о. начальника управления труда и содействия занятости Минтруда, соцобеспечения и миграции, на 1 января 2022 г. общий уровень безработицы в стране составил 5,8%, но официальной показатель по безработице - только 2,9%. В службах занятости состояли (на ту же дату) 99,3 тыс. человек, из них статус безработного имеют 75,9 тыс. Так что эти цифры не отражают истинную картину.
Касательно тех, кто обращается в службы занятости, Т. Шаршеев отмечает, что «в большинстве случаев это люди с высшим образованием. Другие категории граждан обращаются редко». Почему? Потому что «мы не можем им предоставить те виды труда, на которые они рассчитывают», а они «хотят высокооплачиваемую работу по своей специальности».
Кроме того, из числа тех граждан страны - трудовых мигрантов, что лишились работы в РФ из-за пандемии или резкого падения валютной платежеспособности российского рубля (в конце февраля - середине марта с. г.), не более трети регистрируются у себя на родине как безработные. Они рассчитывают на восстановление трудоустройства в РФ, где заработки существенно выше, чем в Кыргызстане. Тем более что, по данным национального Центра трудоустройства за рубежом (февраль с. г.), каждый шестой взрослый гражданин этой страны работает в России.
Разночтения между официальной и реальной безработицей характерны и для Армении. По данным председателя национального Союза работодателей Гагика Макаряна, реальный уровень безработицы в стране в конце августа 2021 г. составлял около 30% трудоспособного населения. Но «количество зарегистрированных в государственных агентствах по трудоустройству как безработные, - около 18%». По последним имеющимся данным (март с. г.), пропорции этих показателей в основном те же. Главные причины те же, что и в других странах ЕАЭС: низкий уровень предлагаемых заработков при трудоустройстве и пособий по безработице.
По оценке Г. Макаряна, если правительство планирует снизить уровень безработицы до 10% в ближайшие годы, тогда «до 2026-го должны быть трудоустроены 45-50 тыс. человек в год». Между тем на конец декабря 2021 г. в Армении удалось трудоустроиться лишь 1% от общего числа ищущих работу. В среднесрочной перспективе уровень безработицы в стране, по прогнозу Центрального банка Армении (2021 г.), сохранится в 15-16%.
Приведенные нами факты показывают, насколько в странах ЕАЭС востребованы системные исследования реального уровня безработицы и её динамики. Ибо без объективных данных по этой проблематике невозможно правильно определить как национальные, так и интеграционные социально-экономические приоритеты.
Читайте нас в: Яндекс.Дзен и Telegram
