В конце мая президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов пригласил страны СНГ к участию в проекте строительства газопровода Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия (ТАПИ, ТAPI), проект которого вынашивался с начала 1990-х гг. Однако бизнес-риски, связанные с маршрутом газопровода, до сих пор слишком высоки, поэтому проект пока остается проектом.
Ашхабад интересует участие стран СНГ не только в строительных и сервисных работах по сооружению газопровода, но и поставки газа. «Этот проект открывает перспективы для участия в нём заинтересованных государств СНГ, – заявил на заседании совета глав правительств стран СНГ в Ашхабаде Г. Бердымухамедов. – Речь может идти о строительстве сопутствующей инфраструктуры, сервисных услугах, поставках оборудования и техники, необходимых для осуществления проекта». Кроме того, ряд стран СНГ, по словам туркменского лидера, входят в число крупнейших в Евразии производителей углеводородов и вполне могли бы поставлять их по новому трансафганскому газопроводу.
В качестве примера туркменский лидер привел строительство газопровода Центральная Азия–Китай, который на рубеже нулевых и десятых годов соединил три газодобывающие страны региона – Туркмению, Узбекистан и Казахстан с крупнейшим в мире китайским рынком и стал первым такого рода проектом на территории бывшего СССР.
Однако параллели между «китайским» и «афганским» проектами, на наш взгляд, чисто внешние. Главное и коренное отличие между ними заключается в том, что Пекин может гарантировать военно-политическую стабильность на всем маршруте пролегания газопровода в своей «зоне ответственности», а Кабул – нет. Более того, военно-политическая обстановка в Афганистане очевидным образом деградирует, что ставит под вопрос саму возможность нормального функционирования газопровода и делает бизнес-риски участия в его строительстве слишком высокими.
Проект строительства газопровода из Туркмении в Афганистан был разработан еще в советский период. После распада СССР интерес к нему стали проявлять американцы, стремившиеся оторвать от России южную часть СНГ. В октябре 1995 г. американская компания Unocal, саудовская Delta Oil Co и власти Туркмении подписали контракт на строительство газопровода, который должен был пройти от туркменского месторождения Довлетабад через Кандагар в пакистанский Мултан и далее – до порта Гвадар. Стоимость проекта оценивалась в 2 млрд. долл., а пропускная способность должна была составить 15-20 млрд кубометров в год.
В октябре 1997 г. был создан международный консорциум. Однако «Газпром», изначально проявлявший к проекту интерес, войти в него отказался. Талибы вначале поддержали проект, но начавшаяся в 2011 г. операция США в Афганистане сделала его реализацию невозможным.
Проект ТАПИ был реанимирован в конце нулевых годов. Туркмения после конфликта с «Газпромом», вызванным взрывом на газопроводе Средняя Азия–Центр в апреле 2009 г. и последовавшим за ним прекращением закупок туркменского газа, стремилась диверсифицировать экспортные маршруты его поставок. Наиболее реальным на тот момент оказалось именно юго-восточное направление. Причем почву в этом направлении Туркмения начала прощупывать еще до конфликта с «Газпромом». В июле 2008 г. в Ашхабаде состоялось первое заседание межправительственной туркмено-афганской комиссии по торгово-экономическому и техническому сотрудничеству, на котором Туркмения в очередной раз заявила о необходимости строительства Трансафганского газопровода. Чтобы вовлечь в проект Афганистан, Ашхабад предложил ему льготные поставки газа и электричества, а также помощь в разведке и освоении приграничных нефтегазовых месторождений.
В сентябре 2010 г. руководители отраслевых министерств Туркмении, Афганистана, Пакистана и Индии подписали рамочное соглашение о строительстве Трансафганского трубопровода. Соглашение не включало точных дат реализации проекта, тарифов и условий финансирования. Возможность участия в нем рассматривал и «Газпром», однако его отношения с Туркменией после взрыва на газопроводе Средняя Азия–Центр были серьезно испорчены. В октябре 2010 г. вице-премьер правительства РФ Игорь Сечин, курировавший ТЭК, заявил, что «Газпром» ведет переговоры с «Туркменгазом» относительно вхождения в ТАПИ. Однако туркменский МИД в ответ заявил, что никаких договоренностей по этому поводу не существует. В итоге договориться об участии «Газпрома» в строительстве не удалось.
В ноябре 2011 г. президенты Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов и Пакистана Асиф Али Зардари подписали в Исламабаде совместную декларацию. В ней подчеркивалось важное значение развития трубопроводной инфраструктуры для энергетической безопасности и экономики региона и выражалась готовность активизировать усилия по строительству газопровода. Вскоре к проекту присоединилась и Индия. В мае 2012 г. в рамках III Международного газового конгресса были подписаны соглашения о купле-продаже природного газа с национальными компаниями Индии и Пакистана. В июле 2013 г. подписан контракт купли-продажи газа между государственным концерном «Туркменгаз» и Афганской газовой корпорацией, а в августе были урегулированы вопросы форсирования ТАПИ.
Протяженность ТАПИ должна составить около 1840 км, пропускная способность – 33 млрд кубометров в год. Его ресурсной базой станет месторождение Галкыныш, которое, по утверждению Ашхабада, является одним из самых крупных в мире. Основными рынками сбыта станут Индия и Пакистан, которым будет поставляться по 14 млрд кубометров. Кроме того, 5 млрд кубометров ежегодно планируется поставлять в Афганистан.
Маршрут газопровода пройдет через афганские города Герат и Кандагар, пакистанские Кветту и Мултан до населенного пункта Фазилка на границе с Индией. Протяженность туркменского участка составит 205 км, афганского – 816, а пакистанского – 819 км. В отношении стоимости строительства газопровода приводятся разные цифры, они колеблются в диапазоне от 8-10 до 12 млрд. долл.
Маршрут газопровода
Контрольный пакет акций в TAPI Pipeline Company Ltd принадлежит «Туркменгазу», который и выступает в качестве главной движущей силы проекта. Помимо него в консорциум входят Афганская газовая корпорация, пакистанская Inter State Gas Systems (Private) Limited и индийская GAIL. Американские корпорации в строительстве ТАПИ не участвуют. Однако Госдепартамент США неоднократно заявлял о поддержке этого проекта. Так, в ноябре 2011 г. заместитель помощника госсекретаря США по вопросам Центральной Азии Сьюзен Эллиотт, выступая на международной конференции «Нефтегазовая промышленность Туркменистана», заявила, что, «хотя многие препятствия все еще имеют место, предпринимаются важные шаги и американская сторона воодушевлена прогрессом в деле продвижения проекта TAPI».
Вашингтон при этом преследует две цели: не допустить строительства альтернативного газопровода Иран–Пакистан–Индия, который усилит позиции его главного врага в регионе – Тегерана, а также хотя бы отчасти переориентировать поставки туркменского газа с России и Китая на другие зарубежные рынки. Геополитически такая политика полностью укладывается в рамки разработанной руководителем Института Центральной Азии и Кавказа Университета Джона Хопкинса (Вашингтон) Фредериком Старром концепции «Нового шелкового пути», предусматривающей переориентацию стран Центральной Азии с России на Южную Азию путем создания необходимой транспортной и энергетической инфраструктуры. Аналогичные цели преследует активно поддерживаемый США проект CASA-1000, предусматривающий строительство линии электропередач для экспорта таджикской и киргизской электроэнергии в Афганистан и Пакистан.
Однако в том, что ТАПИ действительно будет построен, полной уверенности ни у кого нет. Главным лоббистом проекта выступает Туркмения, больше всех заинтересованная в его реализации. Но если строительство туркменского участка началось в декабре 2015 г., то афганского – только в феврале 2018 г. Поскольку же протяженность туркменского участка невелика, столь значительный временной промежуток говорит о том, что с реализацией проекта есть проблемы. И главная из них – военно-политическая нестабильность в Афганистане, правительство которого полностью территорию страны не контролирует. Удастся ли Ашхабаду договориться с официальным Кабулом и талибами о безопасном функционировании газопровода – большой вопрос, способный поставить под сомнение будущее всего проекта.
